Выполняя научное исследование какого-либо вопроса, мы всегда вынуждены работать с условной моделью, в той или иной степени отличающейся от реальной картины. В данном случае мы также должны заявить, что предлагаемые выкладки – плод теоретических логических цепочек, не в полной мере применимых к конкретной ситуации в конкретной стране в конкретный период. Но нам представленные выкладки кажутся логичными для ближайшей перспективы развития экономической ситуации в большинстве промышленно-развитых стран мира, а главное, чётко вписывается в марксистскую теорию развития общества, производительных сил и производственных отношений.

Данная модель должна диалектически применяться с учётом многих факторов, таких, например, как уровень технологического развития страны, её периферийность и т.д. Так, например, экономическая и политическая обстановка в России в настоящий момент, по нашим оценкам, имеет признаки как информационной, монополистической, классической капиталистической, так и во многом уже феодальной экономики. Но отклонение от поступательного исторического развития той или иной страны – скорее исключение, подтверждающее правило.

Данная работа в значительной степени отражает взгляды, высказанные многими учёными. В первую очередь, заслуженного профессора Московского государственного университета Александра Владимировича Бузгалина, который, в свою очередь, опирается на работы Бодрийяра, Жижека, а в конечном итоге на Маркса и французских утопистов. Не претендуя на оригинальность, скажу лишь, что к мыслям, изложенным Бузгалиным, только в более примитивном, ненаучном и прикладном варианте, мы пришли вместе со слушателями школы молодых коммунистов в Саратове, хотя в ряде нюансов имеются отличия в развитии темы. Суть и логика наших поисков заключалась в следующем.

Многие буржуазные учёные, пытаясь доказать несостоятельность и неактуальность марксистско-ленинской теории, утверждают, что развитые экономики мира перешли в новую стадию развития, называемую то постиндустриальной, то информационной, то ещё как-то. Но суть не в названии. А в том, что, по их утверждениям, в таком обществе роль рабочего класса должна соответствовать марксистскому представлению о нём как о революционном классе, классе будущего, том классе, который является могильщиком капитализма, и приведет человечество к социализму. Поэтому вопрос о рабочем классе в современном мире является одним из ключевых.

Определяя понятие рабочего класса в современных условиях, воспользуемся классическим определением: пролетариат, непосредственно создающий прибавочную стоимость. В попытке не допустить смешивания с технической интеллигенцией приходим к определению профессора Попова в упрощённой схеме – последний человек, после которого в производственном процессе для получения продукта участвуют уже лишь механизмы (будь то станок, автоматический комплекс или современное автоматическое производство). Однако в современном производственном процессе всё в большей степени акцент и востребованность смещаются в область интеллектуального труда. И даже в умственном труде простые алгоритмические и даже логические операции выполняют машины. Труд постепенно становится творческим, независимо в какой области: управления, инженерных задач или искусства.

Не претендуя на однозначное определение работников такого труда в соответствии с местом его в производственных отношениях и распределении итогов труда как рабочего класса, нас интересовал иной аспект: обладает ли эта социальная группа признаком рабочего класса с точки зрения революционности?

Основные признаки.

Отчуждён от средств производства. Кто-то скажет, что средством производства в случае с тем же программистом являются мозг человека и домашний компьютер. Да, но в этом случае получаем мелкого собственника – ремесленника. Теоретически вольный программист или художник может творить исключительно с помощью своего компьютера, но эффективность его и конкурентоспособность окажутся столь же велики, как и конкурентоспособность ремесленника, изготавливающего продукцию ручного труда, по сравнению с массовым индустриальным производством с мощными коллективами, узкой специализацией, сверхпроизводительной техникой лабораториями и новейшими разработками. Для отдельных гениев это может быть эффективным, но в масштабах общественных производства и экономики это ничтожное исключение.

Объединён общими интересами и проблемами. Иллюстрацией наличия такого признака можно считать кризис в автомобилестроении, который приводит к росту степени эксплуатации на всех стадиях процесса – от слесаря с отвёрткой до программиста станка с ЧПУ.

Коллективный характер труда. Для производства современного гаджета трудится коллектив из сотен тысяч работников различного профиля, производящих конечный продукт того или иного свойства.

Близкое постоянное общение, способствующее организованности для активного сопротивления. Некоторая обособленность рабочих мест при автоматизации производства, снижение непосредственного общения «в курилках», в условиях массовых коммуникаций (соцсети, группы и т.д.) компенсируется виртуальным общением и не мешает организации коллективных действий.

Таким образом, вполне реальна картина, при которой пусть не на всех, но на предприятиях, производящих основную часть валового продукта национальной экономики развитой страны, в ближайшее время весь человеческий труд будет заключаться в решении огромного количества самых разных творческих задач огромной массы работников, тесно связанных как технологиями, так и единством интересов.

Но в этом случае непосредственно производственный труд сливается с управленческим (в конце концов, управлять автоматизированным производством можно на удалённом доступе с помощью введения или даже непосредственного написания управленческих программ) и собственно по сути труда и отношению к присвоению этого труда рабочий 21-го века неотличим от технического персонала и ИТР. Данная социальная группа может рассматриваться как эксплуатируемый, потенциально революционный класс, требующий освобождения от эксплуатации. И здесь на передний план выходит вопрос эксплуатации и её формы.

В соответствии с теорией стоимости Маркса, творческий труд стоимости не создаёт, ибо он не является трудом обособленного частного товаропроизводителя. А в формулировке Бузгалина этот труд является звеном единого культурного процесса

Ни в одном интеллектуальном продукте невозможно вычленить добавленную стоимость – привнесённую долю (любой инженер использует формулу 2*2, законы Ньютона и … то же вдохновение, навеянное хорошей музыкой, и т.д.), невозможно определить в данном случае степень эксплуатации, и вернуть работнику отнятую у него прибавочную стоимость.

В этом случае капитал начинает эксплуатировать всеобщее во времени и пространстве всемирное культурное наследие в той степени, в которой ему удаётся приватизировать некоторую его часть в форме патента. Поэтому частным богатством это по природе не является, и таковым его можно считать лишь в рамках буржуазной юриспруденции. Понимая, что указанное богатство получается не в результате производства, а в результате присвоения общественного достояния, даже буржуазные экономисты чаще называют его рентой (по аналогии с природной рентой). Т.о. капитал эксплуатирует не только того учёного, чьё открытие он присвоил, но и труд неопределённого в пространстве и времени числа людей.

Причём это касается не только учёных. Навык плотника, приёмы его работы, инструменты – всё это суть интеллектуального опыта предыдущих поколений плотников и не только. Чем в большей степени он использует мировой опыт в своей работе, тем более конкурентоспособный его продукт (по качеству, по затратам его труда и т.д.). Таким образом, пожалуй, можно доказать, что в любом труде в значительной степени эксплуатируется когнитивный труд всех предыдущих поколений людей. В рамках данного выступления я не берусь утверждать, что данную формулу можно довести до абсолюта (начиная с того, как обезьяна додумалась взять палку, получила избыток продукции и следом эксплуатацию), но и этот аспект вопроса может стать интересным и привести к тому, что в современном мире существует лишь эксплуатация интеллектуального труда.

В погоне за увеличением прибавочной стоимости, что является принципом существования капитала как такового, этот капитал всё в большей степени востребует интеллектуальный труд, заменив физический труд на творческий. Но при этом в силу особенности такого труда всё в меньшей степени капитал способен в частном порядке присваивать результат этого труда. Рост коммуникационных связей делает невозможным удержание информационного продукта от всеобщего бесплатного потребления. Сегодня капиталист вложил серьёзные средства в научные разработки и для их окупаемости выставил тот же iPhon новой серии за тысячу долларов. А через год китайские производители, которые своеобразно относятся к международным законам, защищающим интеллектуальную ренту, учитывая, что в производстве такой iPhon стоит копейки, выставляют его аналог на продажу за 100 долларов. Со следующим продуктом год уже сократится до месяца, а следующий уже будет выходить одновременно и в Apple Inc. и в Китае. Интеллектуальная рента превратится в ничто (то, что общедоступно, не имеет меновой стоимости), и на горизонте вновь замаячит принцип: от каждому – по способности, каждому – по потребности. Уже сейчас в большинстве высокотехнологических продуктов научные и инженерные разработки составляют даже, по традиционным подсчётам, от 80% до 90%, и в случае их обесценивания они фактически становятся бесплатными.

Именно поэтому, по нашему убеждению, в самом ближайшем времени одним из самых важных полей классовой борьбы между неизбежно надвигающимся коммунизмом и капиталом станет борьба не столько за неприкосновенность частной собственности, сколько за жесткий контроль над интеллектуальной собственностью (рентой).

И единственным способом оттянуть гибель для капитала это:

срочная монополизация интеллектуального рынка, причём в мировом масштабе (все продукты той или иной группы выпускаются одним монополистом);

тотальный контроль и регулирование законодательства, связанного с интеллектуальной собственностью;

резкое торможение научного прогресса (ограничение в свободном хождении информации и доступе к ней неизбежно тормозит развитие науки и производства).

Уже сейчас наглядно видны тормозящий характер и несоответствие капиталистических производственных отношений для развития производительных сил – классическое противоречие. Конфликт неизбежен.

Можно констатировать, что капитал продолжает растить себе могильщика, будь то новый могильщик или всё тот же рабочий класс, только в новой реинкарнации или просто «в профиль».

И вот тут капитал пойдёт на всё, вплоть до мировых войн. Современное давление на Китай, одной из основных претензий к которому является его отказ от ратификаций в полном объёме международного законодательства о защите интеллектуальной собственности, тому подтверждение. Но и попытка ограничить информацию в нынешнем веке способна вызвать самые радикальные революционные подвижки. А основным из лозунгов может стать упрощённый и осовремененный лозунг свободы от эксплуатации – «свобода информации». И вновь на передовых позициях в борьбе за коммунизм, его идеологическим носителем окажется молодёжь.

На передовых позициях в этой борьбе должна стать КПРФ, наиболее жёстко и принципиально выступая против любых законов, направленных на псевдозащиту прав интеллектуальной собственности, которые на деле являются правом на интеллектуальную эксплуатацию, причём не только конкретного учёного, но и всего общества. Ликвидация права интеллектуальной собственности, патентов, авторского права (в имущественном проявлении), полная свобода интернета и его бесплатность для всех – те пункты, которые при должном обосновании и доработке должны войти в один из программных документов партии коммунистов. А та же пиратская партия вполне может считаться неосознанно прокоммунистической.

Для полного возврата к марксизму напомним ещё один аспект интеллектуального труда, и того, каким образом его развитие приводит к коммунизму. В данном случае – это стирание грани между творческим трудом и отдыхом. Труд – не столько зарабатывание средств на жизнь, сколько потребность. В итоге приходим к классической формуле: от каждого – по способности, каждому – по потребности и к неизбежности коммунизма.

Но коммунизм – в той или иной степени дальняя перспектива. А как же освобождение от эксплуатации интеллектуального труда должно происходить на этапе социализма?

Единственным критерием оплаты труда при одинаковой добросовестности в условиях, когда индивидуальный вклад вычленить невозможно, являются затраты рабочего времени, но при этом необходимо, чтобы труд, связанный с получением знаний (учёба, повышение квалификации и т.д.), также оплачивался, поскольку на этой стадии формируется потенциал, который в будущем увеличит ценность продукта (подготовительный период технологического процесса), а ещё и добавит очередное звено в единый культурный процесс. Конечно, отдельно необходимо оценивать условия труда, степень ответственности и т.д., но никак не полезность труда, поскольку, ещё раз отмечу, практически невозможно вычленить то, какой вклад в эту полезность внёс непосредственно тот или иной работник. В рамках данной работы подробно не рассматривается система нормирования, оценки и оплаты труда, определяется лишь её принцип.

Учитывая, что для общества интеллектуальный в целом и особенно креативный труд является наиболее ценным, но меновая стоимость его приближается к 0 (как было доказано выше), оплату его неизбежно должно взять на себя общество (или до построения коммунизма – государство). Но так как доля творческого труда в производственных процессах начнет только расти, национализация постепенно придёт во все сферы производства, что и будет этапом перехода к коммунизму. Коммунизм становится неизбежным, как и новая социалистическая революция.

Закончить свою работу я хочу слегка изменённым классическим высказыванием: «Революционный ветер раздувает бурю, но этот же ветер раздувает паруса прогресса».

Использованы для подготовки данной статьи следующие материалы: http://novsoc.ru/s-stroev-chto-takoe-russkiy-sotsializm/ и https://kprf.ru/party-live/opinion/163813.html

Александр Юрьевич Анидалов, к.т.н., Саратов